Василенко и Мосолов

В песнях Высоцкого этот момент - постоянный источник трагизма: сам внутренне свободный человек, Высоцкий буквально корчится от боли, видя зажатость и закомплексованность своих героев, причём и внешнюю (со стороны социальной), и внутреннюю. Аспектов конкретного проявления тут очень много - от неспособности песенных персонажей освободиться из железобетонных объятий ненормальных жизненных условий (Тот, который не стрелял, Там, у соседа пир горой) до проблем бездуховности (Ах, время, как махорочка) и вещизма (Два письма, Диалог у телевизора), грубого господства плоти - типа фразы По всей деревне хруст хрящей из многократно цитированной песни Там, у соседа пир горой (отрицательное отношение к вещизму и плотскости - тоже исконно русская ментальная черта). Здесь же - и примитивный культ силы (многое из уголовной тематики). Часто герои Высоцкого демонстрируют способность к осмыслению происходящего и полную неспособность к какому бы то ни было позитивному действию на этот счёт: так, герой песни про соседский пир, поднимаясь до чуть ли не философского обобщения по поводу падения рода человеческого, заканчивает своё повествование очень знакомым кадансом: Чиню гармошку, и жена корит. Прямо по некрасовски:

У каждого крестьянина

Душа, что туча чёрная...

а всё вином кончается.

Очень показательно, что герой данной песни подан во ВНЕВРЕМЕННОМ освещении: он служил на почте ямщиком (дореволюционные реалии!). ЭТОТ характер на Руси вечен...

В-третьих, те формы активного протеста, которые демонстрируют песенные герои мятежного барда, тоже уж очень русские. Они основаны на УХОДЕ. Уходе в самом прямом смысле этого слова - в горы, в море, на войну, в разбой и т. д. (вот ещё откуда романтические нотки у Владимира Семёновича). Учитывая необъятные Куинджи Архип просторы России и экстенсивный характер её развития (не вглубь, а вширь, что было долгие годы традицией и не умерло досель), а также специфический оттенок взаимоотношений власти и государства с населением практически во всех ипостасях российской цивилизации (власть безответственна, она играет с подданными игру в одни ворота, характер государства, по В. Ключевскому, тяглый - сплошные обязанности и никаких прав), стоит ли удивляться, что обычаем для всех недовольных стало убегать от своего обезумевшего государства (А. Буровский). Убегать туда, где этого государства нет - в Сибирь, к казакам, на Кавказ (как М. Лермонтов), за границу (зачастую даже дальнюю - вплоть до Китая и Северной Европы!), в экспедиции (как граф Н. Резанов - что исторический, что герой рок-оперы А. Рыбникова Юнона и Авось) - да хоть в мифические вольный Рущук или Беловодье (последние очень любили искать старообрядцы и беглые крепостные; об этом - повесть Н. Лескова Тупейный художник). Одна из старообрядческих сект так и называлась - бегуны...

Показательно, что современный (недавно трагически погибший) историк и писатель неославянофильской направленности Дмитрий Балашов, идейно абсолютно далёкий от неисправимого европейца А. Буровского (последний так сам себя квалифицирует), пришёл к совершенно идентичным выводам на предмет обсуждаемой нами темы. От себя могу добавить и такое наблюдение: изумительной чертой русских народных сказок является постоянное ОЖИДАНИЕ ЧУДА - в смысле, Зайцев Преподобный Сергей Радонежский чтобы какая-то сверхъестественная сила сделала то, что НЕ ХОЧЕТ делать сам герой (персонаж сказки По щучьему веленью весьма типичен для России и принципиально невозможен ни в европейских, ни в азиатских сказках!).

Применительно к теме нашего разговора - вновь слово А. Буровскому: Вспомните героев всё того же певца рывка, сверхусилия, риска, жизни на пределе физических и психологических возможностей - Владимира Высоцкого. Его герои, даже совсем не уголовные, вроде бы вполне приличные люди, просто поразительно криминогенны. Жаждущие сверхусилий, сверхнапряжения, плачущие о том, что родились поздно... Тоска героев Высоцкого по войне, по смертельному риску, по кровавому поту имеет противовес - их готовность сразу же после сверхнапряжения расслабляться, по существу дела вообще не жить, а только скулить и пьянствовать в перерывах. Жизнь его героев примечательна только этими короткими рывками, только в эти минуты что-то происходит.